- #1
Перед тем как вы погрузитесь в изучение статьи, обратите внимание на тот факт что всё упомянутое в ней не является финансовой рекомендацией для принятие более взвешенного решения просьба провести свое собственное исследование.
Рис. 1 — Реальный M2 снизился в тренде
Снижение реального M2 и реального ODL свидетельствует о резком изменении денежно-кредитных условий с 2019 года. Всплеск денежно-кредитной политики в 2020-21 годах, который привел к почти двузначным показателям инфляции, подтвердил, что ускорение инфляции по сути является монетарным явлением. Рост денежной массы, в конечном счете, еще раз продемонстрирует, что дезинфляция также является монетарным явлением. Последние четыре года также указывают на вред, причиняемый такими масштабными колебаниями в денежном росте. Всплеск денежно-кредитной инфляции в 2020-21 годах привел к падению уровня жизни на большей части территории США. Домохозяйства не смогли защитить себя от быстрой инфляции. Применение мер денежно-кредитной политики, необходимых для сдерживания роста цен, вызванного денежно-кредитной политикой, приведет к низкому экономическому росту, который нанесет ущерб тем же домохозяйствам из-за сокращения возможностей на рынке труда. Уровень безработицы в США уже вырос на 21% (с 3,4% до 4,1%). Эти уроки прошлого, особенно последствия жесткой денежно-кредитной политики, дают бесценную информацию о причинах экономических циклов и связанного с ними, но опережающего финансового цикла.
Рис. 2 — Реальный ODL с пониженным трендом
Что касается бюджета, то в первом квартале 2024 года отрицательное сальдо бюджета сократилось до -143,8 млрд долларов (рис. 3), что является редким событием. Текущее отрицательное сальдо произошло из-за того, что дефицит федерального бюджета превысил сбережения домохозяйств, корпораций и иностранных инвесторов. С появлением отрицательных финансовых показателей федеральная финансовая ситуация оказала значительное сдерживающее влияние на экономический рост в США.
Рис. 3 — Чистые национальные сбережения (сумма частных сбережений, иностранных сбережений и государственных сбережений) в годовом исчислении
С 1970 по 2024 год отношение валового государственного долга США к ВВП (GGD) выросло с 39,5% до 123,7%, причем примерно на четверть этот рост пришелся на период с 2019 года (рис. 4). В начале 2000-х годов ученые из академических кругов начали публиковать исследования о все более пагубном влиянии государственной задолженности на экономический рост. С тех пор разрушительные последствия этого нарастающего долгового бремени были дополнительно задокументированы. Поскольку с 1970 года двадцатилетнее скользящее среднее значение коэффициента GGD увеличилось, рост реального уровня жизни на душу населения значительно снизился, прерываясь лишь мимолетными циклическими эпизодами (рис. 5). Эта диаграмма и лежащие в ее основе данные подтверждают эконометрические данные Рейнхардта, Рейнхардта и Рогоффа (2011), которые обнаружили, что экономика теряет треть своего трендового роста реального ВВП на душу населения, когда коэффициент GGD превышает 90% в течение более пяти лет, что является серьезным препятствием, преодоленным одиннадцать лет назад (рис. 4). Научные исследования также показывают, что последствия «плохого» долга становятся более значительными по мере увеличения коэффициента GGD. Наше исследование показывает, что эта нелинейная зависимость отражает действие закона убывающей отдачи от чрезмерного использования заемного капитала.
Рис. 4 — Валовой государственный долг США в % от ВВП
Рис. 5 — Среднее значение реального ВВП и ВНД на душу населения (ежегодное изменение в процентах, среднее значение за 20 лет) и валовой федеральный долг в процентах от ВВП (среднее значение за 20 лет)
Сильная обратная корреляция между коэффициентом GGD и уровнем жизни, наблюдаемая с 1970 года, указывает на то, что мультипликатор государственных расходов США является отрицательным и становится все более значительным, поскольку коэффициент GGD постоянно устанавливает новые рекорды. Ситуация с отрицательными NNS указывает на то, что мультипликатор уменьшится еще больше. Предстоящий экономический спад автоматически увеличит дефицит бюджета, даже если не будут приняты новые государственные программы. По мере роста бюджетного дефицита временные выгоды от экономического роста будут становиться все более кратковременными, в то время как долгосрочные негативные последствия будут становиться все более выраженными. Хотя ФРС могла бы вернуться к операциям эпохи пандемии, это предполагало бы, что у них нет опыта или понимания негативных последствий вызванной ими быстрой инфляции, которая сохраняется. Кроме того, ФРС не осознала бы больших опасностей, связанных с отказом от своей независимости в отношении фискальной политики во время пандемии.
Монетарные результаты
В течение последних четырех лет реальная М2 и реальные прочие депозитные обязательства (ODL) колебались от крайне стимулирующих/инфляционных до крайне ограничительных/дезинфляционных. Исходя из темпов роста в годовом исчислении, реальный М2 с пониженной тенденцией снизился с чуть более нулевого уровня в конце 2019 года до пика после 1950 года в 5,6% в 2021 году и резко снизился -2,6% за последние 48 месяцев (рис. 1). Динамика реального ODL с понижением тренда была аналогичной, но пик 2021 года был выше на 6,6%, а последнее 48-месячное снижение было на 80 базисных пунктов глубже (рис. 2). Сокращение реального M2 с пониженным трендом и реального ODL было одним из самых серьезных за соответствующие периоды времени, о которых имеются данные. ODL, о котором для M2 сообщается еженедельно, а не ежемесячно, составляет 4/5 от M2 и является основным источником средств для кредитования клиентов банков. Ослабление влияния валюты на M2 говорит о том, что ODL лучше улавливает направленность денежно-кредитной политики, чем M2.
Рис. 1 — Реальный M2 снизился в тренде
Снижение реального M2 и реального ODL свидетельствует о резком изменении денежно-кредитных условий с 2019 года. Всплеск денежно-кредитной политики в 2020-21 годах, который привел к почти двузначным показателям инфляции, подтвердил, что ускорение инфляции по сути является монетарным явлением. Рост денежной массы, в конечном счете, еще раз продемонстрирует, что дезинфляция также является монетарным явлением. Последние четыре года также указывают на вред, причиняемый такими масштабными колебаниями в денежном росте. Всплеск денежно-кредитной инфляции в 2020-21 годах привел к падению уровня жизни на большей части территории США. Домохозяйства не смогли защитить себя от быстрой инфляции. Применение мер денежно-кредитной политики, необходимых для сдерживания роста цен, вызванного денежно-кредитной политикой, приведет к низкому экономическому росту, который нанесет ущерб тем же домохозяйствам из-за сокращения возможностей на рынке труда. Уровень безработицы в США уже вырос на 21% (с 3,4% до 4,1%). Эти уроки прошлого, особенно последствия жесткой денежно-кредитной политики, дают бесценную информацию о причинах экономических циклов и связанного с ними, но опережающего финансового цикла.
Рис. 2 — Реальный ODL с пониженным трендом
Мультипликатор государственных расходов снижается
Что касается бюджета, то в первом квартале 2024 года отрицательное сальдо бюджета сократилось до -143,8 млрд долларов (рис. 3), что является редким событием. Текущее отрицательное сальдо произошло из-за того, что дефицит федерального бюджета превысил сбережения домохозяйств, корпораций и иностранных инвесторов. С появлением отрицательных финансовых показателей федеральная финансовая ситуация оказала значительное сдерживающее влияние на экономический рост в США.
Рис. 3 — Чистые национальные сбережения (сумма частных сбережений, иностранных сбережений и государственных сбережений) в годовом исчислении
С 1970 по 2024 год отношение валового государственного долга США к ВВП (GGD) выросло с 39,5% до 123,7%, причем примерно на четверть этот рост пришелся на период с 2019 года (рис. 4). В начале 2000-х годов ученые из академических кругов начали публиковать исследования о все более пагубном влиянии государственной задолженности на экономический рост. С тех пор разрушительные последствия этого нарастающего долгового бремени были дополнительно задокументированы. Поскольку с 1970 года двадцатилетнее скользящее среднее значение коэффициента GGD увеличилось, рост реального уровня жизни на душу населения значительно снизился, прерываясь лишь мимолетными циклическими эпизодами (рис. 5). Эта диаграмма и лежащие в ее основе данные подтверждают эконометрические данные Рейнхардта, Рейнхардта и Рогоффа (2011), которые обнаружили, что экономика теряет треть своего трендового роста реального ВВП на душу населения, когда коэффициент GGD превышает 90% в течение более пяти лет, что является серьезным препятствием, преодоленным одиннадцать лет назад (рис. 4). Научные исследования также показывают, что последствия «плохого» долга становятся более значительными по мере увеличения коэффициента GGD. Наше исследование показывает, что эта нелинейная зависимость отражает действие закона убывающей отдачи от чрезмерного использования заемного капитала.
Рис. 4 — Валовой государственный долг США в % от ВВП
Рис. 5 — Среднее значение реального ВВП и ВНД на душу населения (ежегодное изменение в процентах, среднее значение за 20 лет) и валовой федеральный долг в процентах от ВВП (среднее значение за 20 лет)
Сильная обратная корреляция между коэффициентом GGD и уровнем жизни, наблюдаемая с 1970 года, указывает на то, что мультипликатор государственных расходов США является отрицательным и становится все более значительным, поскольку коэффициент GGD постоянно устанавливает новые рекорды. Ситуация с отрицательными NNS указывает на то, что мультипликатор уменьшится еще больше. Предстоящий экономический спад автоматически увеличит дефицит бюджета, даже если не будут приняты новые государственные программы. По мере роста бюджетного дефицита временные выгоды от экономического роста будут становиться все более кратковременными, в то время как долгосрочные негативные последствия будут становиться все более выраженными. Хотя ФРС могла бы вернуться к операциям эпохи пандемии, это предполагало бы, что у них нет опыта или понимания негативных последствий вызванной ими быстрой инфляции, которая сохраняется. Кроме того, ФРС не осознала бы больших опасностей, связанных с отказом от своей независимости в отношении фискальной политики во время пандемии.